4. Антисоциалистический переворот (Хрущев, Брежнев)После войны сталинская модель социализма нуждалась в структурной перестройке. Диктовалось это изменением внутренних и внешних обстоятельств. Явно военных угроз практически не было. Классовый антагонизм как важная категория эпохи становления социализма фактически затух благодаря своевременному подавлению классовых врагов социализма. Социалистические основы, утвержденные Сталиным, выдержали испытание войной, что давало благоприятные возможности для их дальнейшего развития. За годы войны возникла мощная военно--промышленная база на Урале и в Северном Казахстане, которую необходимо было перестраивать на мирные рельсы. Колхозный строй требовал инвестиций и техники, но главное обновленных форм управления с упором на местные агро--климатические условия хозяйствования. И конечно же, надо было менять форму политической надстройки социализма, сформировавшуюся в условиях жесточайшей борьбы, фактически под одного человека.
Смог бы сам Сталин соответствовать новым условиям, пойдя, например, на смягчение "сталинского" режима? И перейти к плавному реформированию социализма в СССР? У меня нет однозначного ответа на этот вопрос (а его часто задают). Послевоенный опыт также не помогает в ответе на этот вопрос, поскольку чрезвычайщина продолжалась, но как бы в ответ на начало "холодной войны". Однако опыт других лидеров, начинавших строить социализм в своих странах, причем, в менее экстремальных условиях, подсказывает мне ответ отрицательный. Нет, Сталин уже не смог бы перестроиться сам, тем более реформировать систему. Он был борцом, деятелем революционных эпох. Время требовало не борцов, а реформаторов, способных не обострять противоречия, а сглаживать их. Именно таким оказался после Мао Цзэдуна Дэн Сяопин. К сожалению, нам достался не лучший вариант реформатора.
На первый взгляд, Н. Хрущев подходил на роль реформатора, и в какой--то степени даже вроде бы смягчил политический режим в стране. На самом деле он его "размягчил", т.е. открыл клапаны для возрождения государственно--капиталистической системы, для которой объективно существовали, прежде всего, экономические основания. Но начал он с идеологических основ социализма в форме борьбы против культа личности Сталина. Он сразу же настроил против себя и своей политики многих людей, ходивших с именем Сталина в атаку в годы войны. Одновременно он породил сомнения у другой части людей в самой идее социализма, которая в сознании неразрывно была связана с именем Сталина. Если плох Сталин, значит и социализм не лучше. Здесь лежат корни последующего антисоветизма и антикоммунизма у многих нынешних крушителей социализма.
Как было сказано выше, политическую систему надо было смягчать, но десталинизировать сталинизм необходимо было не затрагивая самого имени Сталина. Точно также как в последующем Дэн Сяопин демаоизировал маодзэдунизм. Имя вождя оставалось священным. Хрущев в принципе не понимал психологии народа, не понимал, что в таких атеистических странах, как Китай, СССР, других восточно--азиатских государствах, место бога--аллаха занимают вожди, которым придается ореол святости. Без укрепления веры в своих вождей такие громадные пространства и народы не поднять и не удержать в единстве.
Хрущев же не только испоганил имя вождя, но нанес непоправимый удар по психологии и морали советского населения. Он повел себя как Иуда, предавшего своего учителя и благодетеля. Иуда хоть затем повесился после своего предательства, а Никита как ни в чем не бывало дальше продолжал править. В сознании граждан закрепилось: оказывается, можно не только предавать вскормившего и вспоившего тебя, но и извлекать из этого большую пользу. Сталин возвеличивал Ленина, Хрущев "разоблачил" Сталина. Аморальность Хрущева удваивается и утраивается, если иметь в виду его личное участие в деяниях, за которые он обвинял Сталина. Такое поведение было примером не только для последующей номенклатуры, у которой уже не было никаких моральных обязательств перед бывшим шефом, но и для немалого количества советских людей, для которых лицемерие и предательство становилось нормой их "морали". Эту акцию Хрущева я рассматриваю как его главное преступление перед социализмом.
Конечно, я не думаю, что сам Хрущев осознавал последствия своего разоблачительства. Слишком был узок уровень его интеллекта, что не могло не сказаться и на других направлениях его деятельности. Проблема в том, что периоды реформ требуют от реформаторов даже большего интеллектуального потенциала, чем периоды революций или экстримов. Искусство творить всегда было сложнее искусства разрушать и даже начинать что--то новое, о чем, кстати, писал и Ленин в 1920--1921 гг.
Хрущев был партийным управленцем, неукоснительно следующим линии Сталина--партии. Но у него не было стратегического видения дальнейшего развития социализма. Уверен, что он не представлял в то время и реальный капитализм. Подозреваю, книг, в отличие от Сталина, не говоря уже о Ленине, он не читал и не писал. Даже свои мемуары не смог написать, а надиктовал их на магнитофон. (Представляю, сколько труда понадобилось для их редактирования). Начиная с Хрущева, к власти, к руководству страны стали прилипать не личности, а серости -- одна из важнейших причин последующего поражения социализма в СССР.
Тем не менее, социализм по инерции еще какое--то время развивался. Развивался благодаря энтузиазму народа. В некоторой степени он был подзаряжен лозунгом о том, что "нынешнее поколение будет жить при коммунизме", что не могло не сказаться на развитии экономики и науки. В принципе этот лозунг не такой уж был утопичным, как кажется ныне многим. Коммунизм в буквальном смысле вряд ли можно было построить, а вот экономические параметры, заложенные в программу XXII съезда партии, выполнить действительно можно было. Только при другом руководстве.
Я не касаюсь просчетов Хрущева в сельском хозяйстве -- об этом написано достаточно много. Но они блекнут перед стратегическими просчетами, связанными с внешнеполитической деятельностью, но быстро отразившиеся внутри страны.
Я имею в виду его просчет, имеющий отношение к гонке вооружения. Известно, что Сталин откликнулся на Фултоновскую речь Черчилля, что породило начало холодной войны. В самый первый послевоенный период действия Сталина и Черчилля были естественны. Сталин, окрыленный победой, не мог не воспользоваться ее для расширения влияния СССР в мире. Черчилль, как верный сын капитала и в то время самый влиятельный политик, не мог не среагировать путем противодействия коммунизму.
Хрущеву же надо было срочно "выскакивать" из холодной войны. И внешне, казалось, что он таким образом и поступает. Женевские переговоры 1953--1955 гг., налаживание связей с Англией, Западной Германией, Францией. Вроде бы все это работает на остановку "холодной войны". Чтобы понять, почему она не остановилась, я хочу напомнить: при Хрущеве была возрождена концепция принципов мирного сосуществования двух систем. Она состояла из трех частей: принципы мирного сосуществования с капитализмом, принцип пролетарского интернационализма, обращенный в адрес мирового коммунистического и национально--освободительного движения, и принцип социалистического интернационализма -- теоретическая основа для взаимодействовия со странами народной демократии, т.е. с нашими союзниками. Второй принцип -- пролетарского интернационализма -- выносил сталинскую концепцию "обострения классовой борьбы" на международную арену. Проще говоря, первым принципом мы пожимали руки империалистам, а вторым принципом били их, но, так сказать, с тылу, оказывая военную, техническую и прочую помощь антиимпериалистическим силам в Африке, на Ближнем Востоке, в Азии, Латинской Америки, и в их собственных странах через поддержку коммунистических и рабочих партий. Общие программы этой борьбы формулировались в Москве (1957г., 1961 г.). И тем самым разгоняли холодную войну, которая чуть была не привела и к горячей во время Карибского кризиса 1962 г.
Не знаю, подсчитал ли кто-нибудь в какую копеечку обходилась эта помощь нам самим. Уверен: счет шел на миллиарды долларов.
Но еще большие миллиарды мы тратили совершенно без оснований на гонку вооружений. Благодаря прорывам в области науки и техники к началу 60--х годов у нас был создан стратегический потенциал носителей с ядерными боеголовками, достигающие территории США. То есть последние впервые за свою историю попадали в театр военного действия со стороны другого континента. К началу в 1962 г. соотношение ядерных сил между СССР и США было 1:17 в пользу последних, а это, по мнению экспертов и военных, в частности, тогдашнего министра обороны США Р. Макнамары, фактически означал военно--стратегический паритет, т.е. состояние ВГУ (взаимно гарантированного уничтожения) или потенциалы неприемлемого ущерба. Несмотря на это, СССР продолжал наращивать военно-стратегическое оружие, чтобы паритет был более "равновесным". Помимо колоссальных миллиардных затрат на гонку вооружения и продолжение холодной войны, Хрущев и его соратники умудрились сплотить против СССР фактически все более или менее мощные государства в мире, не говоря уже о государствах НАТО. Доля же наших союзников по ОВД в общих военных расходах не превышала 15% или что--то около этого.
Это был не просто отход от довоенной линии Сталина на сохранение и пестование социализма в одной стране. Это было наступление на социализм внутри самой страны, поскольку "на мир во всем мире" стала работать чуть ли ни вся промышленность Советского Союза. Разные приводятся цифры -- от 50 до 80%. Я верю больше в последнюю.128 Проблема в том, что это не простые проценты -- они формировали невиданный в мире военно--промышленный комплекс с мощнейшей и влиятельной номенклатурой, которая стала определять полностью тактику и стратегию действий советского государства. Не категории социализма или главная задача этого общества -- повышение материального и духовного уровня граждан -- волновали этот комплекс, а собственные интересы, которые фактически уже ничем не отличались от интересов ВПК капиталистических стран. Фактически под оболочкой социализма возник типичный буржуазно--индустриальный комплекс, работающий на себя и на свои собственные интересы.
Аналогичная номенклатура стала возникать в других стратегических отраслях (энергетическом, сырьевом), сросшихся с высшей партийной номенклатурой в центре и на местах. Возник класс партийно--хозяйственной номенклатуры, не имеющего никакого отношения к социализму. Именно в это время произошло отделение руководства партии от ее партийных масс, не говоря уже о беспартийных, что вело к возрождению классов в Советском Союзе.
На социализм еще работали не столь глубоко вовлеченные в гонку вооружения сектора экономики (легкая, пищевая, строительная, сельскохозяйственная отрасли). И даже в таком урезанном виде оказавшиеся в состоянии развивать присущие социализму социальные структуры, как--то: бесплатное здравоохранение, образование, дешевые квартиры. Потенциал социализма оказывался настолько мощен, что даже функционирование малой части советской экономики постоянно повышало средний уровень жизни советских граждан. К концу 60--х годов он практически не уступал в совокупности средний уровень жителей западных стран, а по некоторым позициям и превосходил. Пока ВПК не раскрутился на полную катушку, все стороны жизни населения, материальные и духовные, улучшались. Все кипело и бурлило в 50--60--е годы.
Хрущев не был антисоветчиком, он искренне верил в социализм, и думал, что на него работает. Но он был слишком мелок как политическая фигура для такой страны как Советский Союз. Он даже не заметил, что произошел антисоциалистический переворот. Он взрастил целый класс противников социализма -- класс партийно--хозяйственной номенклатуры. В тот момент, правда, никто этого не заметил.
Нельзя было представить и в страшном сне, что на смену ему придет бездарнейший Л. Брежнев, человек лишенный тени интеллекта. Перед ним даже Хрущев титан. Все ошибки Хрущева были многократно размножены. О Брежневе нет смысла писать.
Косыгиновские всплески попыток экономических преобразований завязли в уже окосневшей политической структуре. Светлого будущего никто не обещал, и все потихоньку стали полагаться на самих себя, кто как выкрутится. Партийные боссы пообнаглели, торгаши тоже, все стали подворовывать, что привело к массовой халтуризации.
Сфера действий законов социализма продолжала сокращаться. Уже за пределами империи буржуазного ВПК нарождался еще один паразитирующий класс -- класс торгашей, спекулянтов, теневиков. Система стала превращаться в торгашеский социализм, напоминающий по своему главному принципу типичный капитализм Запада -- обогащайся. Средства обогащения, правда, были более просты, чем в реальном капитализме.
Известно, что первые видимые признаки ухудшения экономики были связаны с нехваткой продуктов питания, о чем свидетельствовали полупустые полки где--то с середины 70--х годов, в основном в городах, расположенных в радиусе 500--700 км от Москвы (Тула, Калуга, Орёл, Ярославль, Кострома, Рыбинск). Жители этих городов объясняли такое явление тем, что производимая ими продукция "уходила" в Москву. Со второй половины 70--х годов, и даже точнее с 1977--78 гг., география "пустых полок" катастрофически расширилась во все стороны от Москвы и захватила также Восточную часть Украины и Казахстан. К началу 80--х годов этот процесс практически затронул все республики, за исключением Прибалтики. Последние присоединились к зоне пустых полок после начала "перестройки".
В этой связи меня с какого--то момента начал занимать вопрос: почему граждане СССР столь безропотно относятся к ухудшению продовольственной ситуации, почти никак не демонстрируя свое недовольство перед властями? Ответ нашелся довольно быстро.
Один из них заключался в том, что хотя в магазинах было пусто, на столах было "густо" по стандартам привычного ассортимента советских людей. С одной стороны, проблема решалась с помощью системы блата, знакомства и "заднего крыльца". С другой -- проблема частично решалась путем продуктовых "заказов", которые распределялись в конце каждой недели на работе. В результате непритязательный минимум питания трудящихся оставался фактически неизменным.
Это означало, что состояние социалистического сектора экономики нельзя было судить по магазинам. Темпы ее роста хотя и замедлились в 70--е годы -- начале 80--х годов, но не настолько, чтобы существенно сказаться на понижении уровне жизни населения.
Произошло другое -- качественно изменился механизм распределения товаров и услуг населению. Государство потеряло контроль за этим механизмом; он фактически попал в руки работников "прилавка" и всей системы обслуживания, причем на всех уровнях. Чуть ли не 90% товаров в гос.магазинах стали перепродаваться по завышенным ценам теми же продавцами через черный рынок. Это привело к тому, что к началу 80--х годов в недрах и социалистического сектора экономики появился еще один господствующий класс (другой, как уже говорилось, -- номенклатурная партийная элита, высшие чины армии, науки, искусства) -- торгово--сервисная страта в несколько миллионов человек. В то время ненависть основной массы населения была обращена именно против этой прослойки. Власть же вызывала лишь раздражение тем, что не может справиться с "торгашами".
Хочу подчеркнуть, что хотя экономическая ситуация ухудшалась, однако настроения широких масс нельзя было квалифицировать как антисоциалистические. Они многим были недовольны, но прежде всего, своим местным начальством, т.е. партийными лидерами, в которых они видели причины своих бед. Им казалось, достаточно сменить плохих руководителей на хороших, и ситуация изменится к лучшему. Брежнева уже никто в расчет не брал, он был достоин только анекдотов. Население жаждало сильной руки. Только позже я стал понимать глубинный смысл постоянных вопросов на лекциях: не готовится ли "там, наверху" решения по "восстановлению Сталина". Приклеенные к задним стеклам многих машин и во многих городах портреты Сталина служили своего рода воззванием к верхам о необходимости возврата к сталинизму. За такими вопросами я в то время усматривал их желание вернуться к 30--м годам, к Гулагу. Правда, из дальнейших разговоров выяснялось, что ни о каком Гулаге и сталинском терроре многие из них просто не слышали. В их сознании сталинский период ассоциировался с "порядком и справедливостью". Они требовали ПОРЯДКА.
В этот момент была нужна кардинальная реформа, подступы к которой нащупывались в правильном направлении Ю.В. Андроповым. Одно из них -- наведение порядка в распределительной системе, наплодившей паразитический класс. Он начал кампанию процессов над особенно зарвавшимися директорами магазинов. Эта сторона деятельности Андропова снискала ему популярность среди простых людей как борца за справедливость. После его смерти в следующем году все вернулось на круги своя. А еще через год пришел еще один... и все испортил.
128. "Его (ВПК) обслуживали 4/5 промышленных мощности, ...3/4 трудовых и научно-технических ресурсов, 9/10 НИОКР". -- Финансовые известия, 25.VI. 1996, с. 1.